Haute Couture — это всегда сказка, которой особенно не хватает в непростые времена. Механизм психологической защиты, побег от реальности и возрастная рецессия как способ ухода от травмирующей среды. Даже во время бушующих на улицах Парижа гражданских беспорядков, венчающих для французов и не только череду мировых встрясок, шоу не были отменены. Сегодня окунёмся в мир красоты и роскоши и подведем итоги недели моды, где изобилие и сложность — не чрезмерность, а желанная норма. Обсуждать по традиции будем неопубликованное ранее.
У Valentino в лице Пьерпаоло Пиччоли был в очередной раз переосмыслен классический термин «кутюр». Здесь мы видим не новый, но и не тривиальный подход свободной интерпретации. В этом чувствуется мятежный французский дух: сам кутюрье посчитал важным отразить в красотах внешнего убранства замка Шантийи ограничения статусной жизни. «Liberté, Egalité, Fraternité» без ошибочных, по мнению Пиччоли, стереотипов о «маскарадности» элит.
Кстати, от идеи показать главные памятники архитектуры с перспективы роскошных залов отказался и Симон Порт Жакмюс: судя по всему, в условиях сегодняшнего времени барокко и шик не столь хорошо резонируют. Не будем углубляться в историю, но ситуация привычная в условиях кризиса, ведь мода — всегда социальное зеркало.
Возвращаясь к коллекции Valentino, важно понимать, что аскетизм здесь — не более, чем иллюзия. Вслед за Матье Блази Пьерпаоло увлёкся созданием скромных шедевров-обманок: например, джинсы на Кайе Гербер — не что иное, как сплошная вышивка из бисера. Тихая роскошь выходит на новый уровень! И нам нравится подход к дресс-коду с точки зрения свободы рамок и выбора: от белой блузы и минималистичных брюк сегодня до платья со сложной вышивкой завтра.
Thom Browne — всегда иммерсивный театр авангарда и сюрреализма. В этот раз дизайнер превзошёл себя. Сцена Оперы Гарнье обратилась точкой обозрения шоу для приглашённых. Почему не зрителей? Зрителями в этот раз были 3000 иллюстрированных двойников дизайнера, которые заняли каждое место в зале. Интересный поворот. Шоу началось с того, что Алек Век вышла на сцену и уселась на чемоданы в центре неё. Вслед начали дефилировать модели, одетые сплошь в серое. Будто нарисованная карандашом сказочная история.
Сам художник расшифровал эту метафору: главная героиня сидит на вокзале в отчаянии, вспоминая своё прошлое, и собирается «утонуть в своей печали», но в самом конце осознаёт, что жизнь её не так плоха, меняя своё решение. Сразу понятно, что это показ-пьеса, и кутюр здесь выступает в качестве фантазийных костюмов. Мы любим Тома Брауна именно за способность погружать нас в мир детской фантазии, напоминать, что доступ к нему не утрачен.
Если Том Браун — режиссёр от мира моды, то Victor&Rolf — скульпторы современного искусства. Здесь феерия всегда сопряжена с конструкцией, и смыслы подсвечиваются в основном за счёт неё.
В иронии им не занимать: пока зрители ожидали на юбилейном показе видеть знаковые платья-торты, их ожидали праздничные купальники в самых разных интерпретациях: банты, розетки, конфетти, цветы, кремовые пирожные и фразы. Ну а оставшуюся долю шоу заняли смокинги, иногда разместившиеся на моделях слишком буквально — в виде сидящих с разных сторон манекенов.
И как это часто бывает с абстракциями и инсталляциями, очевидных отсылок художники не дают. На просьбу объяснить, к чему были сделаны такие оммажи, ироничные братья по разуму ответили: «Это простор для воображения».
Jean Paul Gaultier пригласили Жюльен Доссена, весьма успешно продолжающего наследие Пако Рабана на посту креативного директора бренда. Жан-Поль посчитал, что будет здорово внести элементы стиля Rabanne в коллекцию как оду великому дизайнеру. Но конечно, главным референсом стало творчество самого Готье.
Получился яркий гибрид, создающий феерию сложных техник, которые оказались под силу мастерству Доссена. Этнические мотивы, любимые Жан-Полем в 90-е, дополненные искусными кольчугами и плетениями. Фантазийная эклектика на любителя, умеющего гармонично носить экстравагантную моду, но не требующая доказательства сложности исполнения.
Ну и на фоне всех экспериментов скажем несколько слов о Fendi, выступившими консерваторами. Здесь главным фокусом стали украшения от Дельфины Делеттре. Подход Кима Джонса также получил своё почетное место в сердцах публики, ведь классика вечна, поэтому сочетание платьев принцесс и украшений под стать всё же нас заворожило.
Прямое прочтение, но от этого не лишенное своего важного смысла: некоторым хочется буквальной красоты и роскоши, без отсылок к сложной философии, замысловатых художественных приёмов и закодированных социальных векторов… даже в столь непростые времена.
This browser does not support the video element.
Подытожив, отметим тенденции к трансформации кутюрного формата, вольности его интерпретации и смазывания этого жанра. Но будь то созданные из бисера джинсы, театральный костюм или расшитые кринолины — кутюр остаётся верным себе в том, что это — всегда высокое искусство и амбиция мастера. Ну вне возраста и эпох актуальная сказка.