Кутюрная неделя моды завершилась, и мы не собираемся скрывать палитру эмоций и мыслей по поводу самого фееричного события fashion-сферы. И хоть в этот раз обсуждать нам досталось не так много инфоповодов, но пропустить этот парад модных планет попросту невозможно. Так что подытожим соображения относительно нашумевшей киберклассики от Schiaparelli, Гвендолин Кристи для Maison Margiela в исполнении насколько гениального, настолько и опального в своё время, но всё же неповторимого Гальяно, сочетание несочетаемого от Viktor&Rolf и многое
SCHIAPARELLI
Schiaparelli по традиции поразили публику искусностью работы и волшебством атмосферы. Команда бренда во главе с Дэниелом Розберри напоминают мастеров из сказок, да и из реальной истории, создающих диковинки для королев и принцесс, хранящиеся потом в музеях. В этот раз, правда, фантазия окутана в ретрофутуризм.
По признанию маэстро, вдохновением послужили воспоминания о прошлом, где технологии только начинали развиваться. Кроме того, референсом стали фантастические фильмы того времени, в том числе «Чужой». Поэтому тут и там мы видим отсылки к женщинам-космонавтам и роботам в старинной, но ставшей актуальной интерпретации.
Schiaparelli по традиции поразили публику искусностью работы и волшебством атмосферы. Команда бренда во главе с Дэниелом Розберри напоминают мастеров из сказок, да и из реальной истории, создающих диковинки для королев и принцесс, хранящиеся потом в музеях. В этот раз, правда, фантазия окутана в ретрофутуризм.
По признанию маэстро, вдохновением послужили воспоминания о прошлом, где технологии только начинали развиваться. Кроме того, референсом стали фантастические фильмы того времени, в том числе «Чужой». Поэтому тут и там мы видим отсылки к женщинам-космонавтам и роботам в старинной, но ставшей актуальной интерпретации.
FENDI
Дом Fendi и Ким Джонс также обратились к футуризму, но немного в ином прочтении. Дизайнер решил переосмыслить эпоху Карла, но в собственной манере, и посему, по его мнению, мост между классикой и будущим стал очевидным оммажем почерку Лагерфельда. Нам некоторые образы навеяли элементы стиля женских персонажей Матрицы, но будто пришедших на бал в Капитолии из Голодных игр.
Дом Fendi и Ким Джонс также обратились к футуризму, но немного в ином прочтении. Дизайнер решил переосмыслить эпоху Карла, но в собственной манере, и посему, по его мнению, мост между классикой и будущим стал очевидным оммажем почерку Лагерфельда. Нам некоторые образы навеяли элементы стиля женских персонажей Матрицы, но будто пришедших на бал в Капитолии из Голодных игр.
VIKTOR&ROLF
А вот любимые фокусники Viktor&Rolf в своей коллекции «Scissorhands» обратились к идее амбивалентности. «Бывает так, что ты хочешь одно, но в то же время прямо противоположное… с одной стороны склоняешься к чему-то элегантному и отполированному, с другой — к простому, грубому и прямолинейному». И ведь с такими мыслящими вне рамок уникумами выбирать нам действительно не приходится!
А вот любимые фокусники Viktor&Rolf в своей коллекции «Scissorhands» обратились к идее амбивалентности. «Бывает так, что ты хочешь одно, но в то же время прямо противоположное… с одной стороны склоняешься к чему-то элегантному и отполированному, с другой — к простому, грубому и прямолинейному». И ведь с такими мыслящими вне рамок уникумами выбирать нам действительно не приходится!
JEAN PAUL GAULTIER
Настрящую оду феминности, с характерно утонченно-будуарными нотками, преподнесла нам Симон Роша для Jean Paul Gaultier. По взгляду самого мэтра, обозревавшего результат труда, можно сделать вывод, что коллаборация состоялась, — женская геометрия в корсетах и фасонах А-силуэта, фантазийных лифах, отсылающим на первый взгляд к рожкам, но по интерпретации самой Роша к шипам роз, инкрустацией стразами не только на одежде, но даже на лице, — фирменные «па» талантливой Симон в этот раз окутали эстетику бренда в изящный эротизм.
Настрящую оду феминности, с характерно утонченно-будуарными нотками, преподнесла нам Симон Роша для Jean Paul Gaultier. По взгляду самого мэтра, обозревавшего результат труда, можно сделать вывод, что коллаборация состоялась, — женская геометрия в корсетах и фасонах А-силуэта, фантазийных лифах, отсылающим на первый взгляд к рожкам, но по интерпретации самой Роша к шипам роз, инкрустацией стразами не только на одежде, но даже на лице, — фирменные «па» талантливой Симон в этот раз окутали эстетику бренда в изящный эротизм.
MAISON MARGIELA
Показ Maison Margiela буквально взорвал интернет восторженными отзывами. И справедливо. Джон Гальяно вдохновился гламурным декадансом задворок Парижа 20-х и 30-х годов, в том числе фотографиями Брассайя этого темного и одновременно манящего, как любой запретный плод, мира. Но не стоит забывать, что этот парад от Гальяно — героини романов Хемингуэйя и Ремарка, невесты потерянного поколения. Они не так просты — в их пороке чувствуется трагедия и утончённость, а грим, созданный неповторимой Пэт Макграт, отражает маску своего рода фарфоровой куклы, за гипсовостью которой кроется целая коллизия сложных эмоций. Готическая антисказка, блеск которой в драме и увядании. Во-первых, это красиво!
Главной звездой здесь стала Гвендолин Кристи, благодаря завораживающему представлению дебютировавшая в жанре подиумного перформанса, а назвать это хочется именно так. Надеемся, это начало нового направления в творчестве Кристи.
Показ Maison Margiela буквально взорвал интернет восторженными отзывами. И справедливо. Джон Гальяно вдохновился гламурным декадансом задворок Парижа 20-х и 30-х годов, в том числе фотографиями Брассайя этого темного и одновременно манящего, как любой запретный плод, мира. Но не стоит забывать, что этот парад от Гальяно — героини романов Хемингуэйя и Ремарка, невесты потерянного поколения. Они не так просты — в их пороке чувствуется трагедия и утончённость, а грим, созданный неповторимой Пэт Макграт, отражает маску своего рода фарфоровой куклы, за гипсовостью которой кроется целая коллизия сложных эмоций. Готическая антисказка, блеск которой в драме и увядании. Во-первых, это красиво!
Главной звездой здесь стала Гвендолин Кристи, благодаря завораживающему представлению дебютировавшая в жанре подиумного перформанса, а назвать это хочется именно так. Надеемся, это начало нового направления в творчестве Кристи.
ALAÏA
В идее Питера Мюлье для Alaïa важнейшим лейтмотивом стал реверанс в сторону самого Аззедина и его наследия. Мюлье с достоинством выполняет задачу по поддержанию репутации Модного дома, и показы бренда традиционно срывают аплодисменты не только во время шоу, но и в сторис публик, репостнувших геометрию новых творений, завораживающую характерной сложной простотой. Интеллигентность и роскошь магически создают гармонию в этом коктейле, и мы наблюдаем с наслаждением.
В идее Питера Мюлье для Alaïa важнейшим лейтмотивом стал реверанс в сторону самого Аззедина и его наследия. Мюлье с достоинством выполняет задачу по поддержанию репутации Модного дома, и показы бренда традиционно срывают аплодисменты не только во время шоу, но и в сторис публик, репостнувших геометрию новых творений, завораживающую характерной сложной простотой. Интеллигентность и роскошь магически создают гармонию в этом коктейле, и мы наблюдаем с наслаждением.
VALENTINO
Пьерпаоло Пиччоли считает, что именно Haute Couture является той привилегированной плоскостью для дизайнера, где он может полностью проявить себя. В коллекции Valentino он решил отказаться от кутюрных правил и паттернов, и, по его признанию, погрузился в инстинктивное проявление творческого импульса, что и стало его вдохновением. Здесь мы будто наблюдаем палитру экспрессиониста с карнавалом цветов, где королём является, конечно, чёрный, закрывший показ.
Пьерпаоло Пиччоли считает, что именно Haute Couture является той привилегированной плоскостью для дизайнера, где он может полностью проявить себя. В коллекции Valentino он решил отказаться от кутюрных правил и паттернов, и, по его признанию, погрузился в инстинктивное проявление творческого импульса, что и стало его вдохновением. Здесь мы будто наблюдаем палитру экспрессиониста с карнавалом цветов, где королём является, конечно, чёрный, закрывший показ.
GIAMBATTISTA VALLI
Ну и в заключение скажем о Giambattista Valli. Дизайнер относится к высокой моде весьма поэтично, называя кутюр формой арта, где можно уловить музыку в шуме ткани и послушать, что «она хочет сказать», а драпировку хочется сравнить со скульптурой. Работу в ателье он видит, как волшебство, откровение «бесконечной красоты незавершенности и незавершенной красоты бесконечности». Неудивительно, что будто в вальсе цветов модели проходили по подиуму в художественно-фантазийных платьях, дополненых вплетенными в волосы настоящими бутонами.
Ну и в заключение скажем о Giambattista Valli. Дизайнер относится к высокой моде весьма поэтично, называя кутюр формой арта, где можно уловить музыку в шуме ткани и послушать, что «она хочет сказать», а драпировку хочется сравнить со скульптурой. Работу в ателье он видит, как волшебство, откровение «бесконечной красоты незавершенности и незавершенной красоты бесконечности». Неудивительно, что будто в вальсе цветов модели проходили по подиуму в художественно-фантазийных платьях, дополненых вплетенными в волосы настоящими бутонами.
Источник фотографий: vogue.com